1 Маркс к., Энгельс ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 564.

материи. Эти принципы позволяют разобраться в, казалось бы, неразрешимых противоречиях, которые при диалектико-материалистическом подходе выступают перед нами в нерасторжимом единстве. В качестве примеров можно сослаться на уже упоминавшиеся проблемы соотношения дифференциации и интеграции, устойчивости и изменчивости геосистем.

Для познания геосистем огромное методологическое значение имеет представление о движении как форме существования материи. Это представление не допускает статического подхода к объектам, изучаемым ландшафтоведением, и заставляет нас постоянно рассматривать их в движении, в развитии. Проблема развития геосистем не может быть решена без опоры на закон единства и борьбы противоположностей, без правильного понимания соотношений внутреннего и внешнего в процессе развития, без изучения процесса постепенного накопления количественных изменений и скачкообразного перехода количества в качество.

В дальнейшем при обсуждении конкретных вопросов ландшафтоведения нам не раз придется обращаться к принципам марксистского диалектического материализма. Добавим только, что материалы и выводы ландшафтоведения дают многочисленные и наглядные подтверждения универсальности диалектико-материалистической методологии и могут служить к ней прекрасными иллюстрациями.

Ландшафтоведение на протяжении всей своей истории было связано с практическими потребностями общества. Более того, именно общественные потребности на определенном этапе исторического развития, на рубеже XIX и XX вв., вызвали к жизни учение о ландшафте.

Социальная значимость ландшафтоведения особенно возрастает в современную эпоху научно-технической революции. Геосистемы в совокупности составляют жизненную среду человечества, они обладают экологическим и ресурсным потенциалом. Это значит, что именно они обеспечивают как все биологические потребности людей, так и необходимые энергетические и сырьевые источники для развития производства. От благополучия ландшафтов зависит бесперебойное воспроизводство таких жизненных ресурсов человечества, как свободный кислород, вода, почвенное плодородие и биомасса. Реальная угроза истощения и сокращения воспроизводства естественных ресурсов и вместе с тем ухудшение экологических качеств среды из-за ее. загрязнения промышленными отходами, сокращения площади лесов и т. д. со всей остротой поставили проблему рационального использования и охраны природной среды, ее оптимизации.

Исторический опыт человечества приводит к заключению, что разумное, научно обоснованное отношение общества к природной среде должно опираться на познание ландшафтов и геосистем дру-

22

гих порядков. Только физическая география осуществляет синтез знаний о природной среде человечества в ее единстве и разнообразии.

Ландшафтоведение накопило значительный опыт прикладных исследований в разных направлениях. Традиционные отрасли прикладного ландшафтоведения агропроизводственное, лесохозяйственное,

мелиоративное — восходят еще к началу нынешнего столетия. В последнее время сфера прикладного ландшафтоведения расширилась за счет исследований градостроительного, рекреационного, инженерного и комплексного территориально-планировочного профиля. Имеются все предпосылки для создания научных основ проектирования культурных ландшафтов и для непосредственного участия ландшафтоведа в самом процессе проектирования.

1.

Этапы развития ландшафтоведения

Истоки и предыстория учения о ландшафте

Появление новых теорий подготавливается всем предшествующим ходом развития науки. Всякая научная теория закономерно возникает лишь при наличии определенных исторических предпосылок. Учение о ландшафте не могло возникнуть без предварительной аналитической стадии в развитии географии, т. е. углубленной разработки отраслевых географических дисциплин, изучающих отдельные компоненты природы Земли. Вместе с тем, перейти от анализа к синтезу, т. е. к представлению о природном географическом комплексе, невозможно без опоры на фундаментальные законы естественных наук. Но условия для этого появились лишь к концу прошлого столетия. В частности, важными импульсами для ландшафтоведения явились эволюционное учение в биологии — дарвинизм (1859) и становление биогеографии и почвоведения: биогеографы и почвоведы первыми столкнулись со сложными взаимоотношениями между живой и неживой природой и ближе других специалистов подошли к географическому синтезу.

Изучая историю науки, нельзя забывать и о важности социально-экономических предпосылок. Всякая наука выполняет социальный заказ, т. е. обеспечивает определенные общественные потребности. Между развитием науки и социально-экономическим прогрессом существуют сложные отношения. Бывает, что потребности практики ставят перед наукой задачи, которые она еще не в состоянии решить, но, с другой стороны, творческая мысль передовых ученых нередко опережает возможности практической реализации выдвигаемых ими научных идей. В богатейшей истории географии мы находим примеры обеих ситуаций. Вся история ландшафтоведения непосредственно связана с общественной практикой, с нуждами производства; ландшафтоведение с самого начала стало одновременно теоретической и прикладной дисциплиной. В последние десятилетия XIX в. наиболее дальновидные русские ученые и общественные деятели осознали, что решение острейших проблем сельского, а также лесного хозяйства того времени требует понимания взаимосвязей между компо-

24

нентами природной среды и синтетического охвата природы конкретных территорий.

Таким образом в конце прошлого столетия сложились как естественнонаучные, так и социально-экономические предпосылки для зарождения учения о ландшафте. Это, однако, не значит, что ландшафтоведение возникло внезапно и «на пустом месте». Корни его более глубоки, они уходят в глубины народного опыта и истории естествознания и географии. Повседневная практика с незапамятных времен выдвигала перед людьми потребность различать естественные части территории, отличающиеся друг от друга по условиям жизни и ведения хозяйства. Задолго до появления научных ландшафтногеографических идей у разных народов, у земледельцев и скотоводов, охотников и лесорубов накопились эмпирические представления о разнообразных местных природных комплексах, основанные на опыте, на живом наблюдении. Любопытно, что в народной речи запечатлелась настоящая таксономия природных географических единиц. У многих народов есть свои представления о зонах, ландшафтах, урочищах. У жителей европейского севера, например, имеются десятки терминов, обозначающих разные ландшафтные типы лесов и болот, у казахов и народов Средней Азии — множество специальных наименований для различных вариантов степей, песков, солончаков и т. д. Подобные территориальные категории — болотные массивы, речные поймы, балки, степные блюдца, солончаковые впадины и т. п.— в русском языке именуются урочищами, и этот народный термин прочно вошел в научный словарь ландшафтоведения.

Наряду с локальными географическими образованиями народный опыт привел к умению различать и более сложные специфические территориальные единства регионального уровня, которые получили меткие собственные названия, например, Мещера, Полесье, Каргопольская суша, Ополье, Васюганье, Барабинская степь и многие другие, также вошедшие в научный обиход.

Наконец, из народной же речи современная наука заимствовала такие термины, как тундра, тайга, степь, пустыня, которыми издавна обозначались различные типы ландшафтов или ландшафтные зоны. Конечно, эмпирическое народное знание уступает науке в части теоретических обобщений (многие жители тундры или тайги хорошо представляют себе и умеют отличать ландшафты этих двух типов, но могут не иметь понятия о законе зональности), однако часто превосходит его в понимании местных особенностей природы, в точном знании фактов. Мы вправе рассматривать народный опыт как один из источников ландшафтоведения. Не случайно к этому источнику постоянно обращались классики русского ландшафтоведения— В. В. Докучаев и его последователи.

Второй источник учения о ландшафте связан уже непосредственно с географией. В течение многих веков география не имела своей теории, она представляла собой справочно-описательную дисциплину, своего рода энциклопедический свод всевозможных сведений

25

о предметах и явлениях, заполняющих пространство на Земле. Однако наиболее видные представители географии в разные эпохи стремились не ограничиваться накоплением и простой регистрацией фактов, а пытались объяснить их и найти между ними связь .

Зачатки многих современных географических теорий мы находим у античных ученых. Еще около 500 г. до н. э. в Древней Греции возникли представления о шарообразности Земли и тепловых поясах (вначале различали пять поясов — жаркий и по два умеренных и холодных). Первоначально эти идеи имели чисто умозрительный и отвлеченный характер и не вытекали из опыта. Теория шарообразности Земли приобретает научный характер во второй половине IV в. до н. э. благодаря Аристотелю (384 — 322 гг. до н. э.), который привел ее первые доказательства — круглую форму земной тени при лунных затмениях и изменение вида звездного неба при передвижении с севера на юг (или обратно) . Более того, к этому времени относятся первые попытки вычислить размеры окружности земного шара. Наиболее известны довольно точные расчеты, произведенные крупнейшим античным географом Эратосфеном (около 276— 194 гг. до н. э.). Труд Аристотеля «Метеорологика» можно рассматривать как начало общего землеведения: в нем содержатся представления о земных оболочках и их взаимопроникновении, о круговоротах воды и воздуха, об изменчивости лика Земли — морских трансгрессиях и регрессиях, аккумулятивной деятельности рек и т. п.

К античности восходят и первые, пусть крайне примитивные с современной точки зрения, попытки районирования земной поверхности. Уже деление ойкумены на три части света — Европу, Азию и Ливию (Африку), возможно перешедшее к грекам от народов Древнего Востока, представляло собой первичное районирование. Необходимость упорядочить описание многочисленных фактов, относящихся к разным территориям, заставляла ученых мысленно разделять земную поверхность на те или иные части. Такое деление проводилось по каким-либо наиболее заметным внешним признакам— рекам, горным хребтам. Элементы подобного простейшего районирования мы находим еще у Геродота (485 — 425 гг. до н. э.) — виднейшего историка и географа классической Греции. Наиболее интересна попытка Эратосфена разделить всю сушу на так называемые сфрагиды — крупные регионы суши. К сожалению, о них мы знаем очень мало, так как большой труд Эратосфена «Географические записки» дошел до нас лишь в отрывках.

Черты кризиса рабовладельческого мировоззрения, отчетливо наметившиеся в период Римской империи I — II вв. н. э., сказались и на географии. Это выразилось в уходе от поисков причин географических явлений и сведении географии к простой регистрации фактов на потребу римской верхушки. Дальнейшее развитие физико-географических идей надолго задержалось, и многие достижения древних

' Подробнее о географической мысли разных эпох говорится в книге А. Г. Исаченко «Развитие географических идей» (1971).

26

греков в этой области были забыты. Феодальная замкнутость и религиозное мировоззрение Средневековья не способствовали развитию интереса к изучению природы. Возрождение географии начинается в XV в., когда итальянские гуманисты стали переводить труды географов греко-римской эпохи. Возродилось представление о шарообразности Земли.

Великие географические открытия конца XV — начала XVI в. произвели переворот в географическом кругозоре человечества и имели далеко идущие социально-экономические последствия, они оказали революционизирующее влияние и на развитие философской мысли и естествознания. «И вместе со старинными барьерами, ограничивавшими человека рамками его родины,— писал Ф. Энгельс, — пали также и тысячелетние рамки традиционного средневекового способа мышления» . Со второй половины XV в., по Энгельсу, начинается современное естествознание, появляются зачатки экспериментальной науки. Величайшим научным достижением этого периода явилось гелиоцентрическое учение Николая Коперника (1473 — 1543). К первой половине XVII в: относятся важные изобретения в области техники наблюдений: зрительная труба, термометр, барометр.

В результате великих географических открытий была бесспорно доказана шарообразность нашей планеты, установлено единство Мирового океана и примерное соотношение суши и моря, открыты морские течения и пояса постоянных ветров над океанами, появились наблюдения над высотными изменениями природы в горах. Но всего этого оказалось еще недостаточно для прогресса физической географии. Во-первых, природа материков оставалась практически не изученной. Во-вторых, фундаментальные естественные науки еще не могли обеспечить предпосылок для объяснения наблюдаемых физико-географических явлений и приведения их во взаимную связь. На первом этапе развития экспериментального естествознания— примерно до начала XVIII в.— относительного завершения достигли лишь те науки, которые имели дело с изучением простейших форм движения материи, и в первую очередь, по выражению Ф. Энгельса, элементарное естествознание, т. е. механика твердых тел. «О сравнении между собой форм жизни, об изучении их географического распространения, их климатологических и тому подобных условий существования почти еще не могло быть и речи» .

Географические достижения эпохи Великих открытий были подытожены в книге молодого нидерландского ученого Бернгарда Варения (1622 — 1650) «Всеобщая география», увидевшей свет в 1650 г. В ней география определена как естественная наука о «земноводном шаре», который должен рассматриваться как в целом, так и по отдельным частям. Труд Варения посвящен только всеобщей

' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 83. ¹ Там же. Т. 20. С. 348.

27

географии, т. е. общему землеведению, в нем систематически описаны явления твердой земной поверхности, гидросферы и атмосферы.

Со второй половины XVII в. усиливается интерес к познанию природы разных стран, географы все более опираются на опытное изучение природы. В XVIII в. появляются подлинно научные географические описания, свободные от домыслов и небылиц. Правда, было их еще немного, к лучшим относится изданное в 1755 г. «Описание земли Камчатки» С. П. Крашенинникова (1711 — 1755). В России петровского времени особенно высоко оценивалась практическая польза географии. Для ее пропаганды много сделал сподвижник Петра I В. Н. Татищев (1686 — 1750), которого можно считать первым русским ученым-географом. М. В. Ломоносов (1711 — 1765) как ученый — организатор и теоретик особенно способствовал развитию русской географии. Его представления о климате, геоморфологических процессах, почвах во многом опередили свое время.