1 См.: Геренчук к. И., Топчиев а. Г. Информационный анализ структуры природных комплексов// Изв. Ан ссср. Сер. Геогр. 1970. № 6. С. 132 — 140. 160

качества исходного материала, т.е. от ландшафтной карты — от ее полноты и точности, от принятой классификации отображенных геосистем, от степени и характера генерализации, от известного субъективизма в рисовке контуров и проведении границ. Результаты математического анализа по разным ландшафтам могут быть сравнимыми только в том случае, если они основаны на абсолютно однородном картографическом материале, что при нынешнем состоянии детального ландшафтного картографирования практически исключено. Крупно- и среднемасштабные карты, пригодные для морфологического и математического анализа на уровне локальных геосистем, пока составлены для относительно небольших и изолированных территорий, причем еще не выработаны единые нормативы на ландшафтные съемки разных масштабов и нет единых классификаций объектов съемки, т. е. геосистем разных рангов. Практически это означает, что существующие опыты математической интерпретации ландшафтных карт могут иметь лишь очень ограниченное значение, они сохраняют свою силу лишь для отдельных районов — в пределах площадей, покрытых однородными ландшафтными картами.

Для решения практических задач по хозяйственному освоению, использованию, мелиорации, охране природных комплексов важны не столько условные геометрические образы или математические модели территориальной структуры ландшафта, сколько реальные формы, площади и пространственные соотношения морфологических единиц, передаваемые ландшафтной картой (разумеется, если она достаточно детальна, точна и достоверна). Различного рода математические коэффициенты могут иметь лишь вспомогательное значение, и вряд ли роль исследований в соответствующем направлении следует переоценивать. Во всяком случае ландшафтная съемка (в плане как совершенствования ее теоретических основ и методов, так и расширения территориальной сферы (охвата) должна опережать математические расчеты.

Используя математические коэффициенты сложности, контрастности и т.п., мы не выходим за пределы описательной, или статической, морфологии, предметом которой остается по существу лишь изучение внешних форм, своего рода геометрии ландшафта. Между тем основную задачу морфологического исследования ландшафта следует видеть в познании взаимодействия его составных частей, их вещественно-энергетических отношений и динамики.

Морфологическое строение ландшафта не есть нечто застывшее, неизменное, оно непрерывно преобразуется в ходе развития ландшафта. Об изменчивости элементарных геосистем уже говорилось. Фации и урочища соединены разнообразными динамическими переходами, вследствие чего не всегда можно однозначно отнести ту или иную конкретную морфологическую часть ландшафта к одному из этих двух разрядов. Н. А. Солнцев ввел для подобных динамичных образований понятие географическое звено. Однородная фация, занимающая один элемент рельефа, с течением времени в результате 161

дифференциации превращается в урочище. Классический пример— степные западины (блюдца), на однородной поверхности которых постепенно формируется целая серия фаций, представленных ивняками, осиновой рощей («кустом»), а иногда еще и дубовыми насаждениями, которые сменяют друг друга от центра к периферии. Аналогичные процессы прогрессирующей локальной дифференциации наблюдаются на днищах спущенных реками термокарстовых озер (хасыреях) и во многих других случаях. Морфология ландшафта — один из аспектов его структуры; и внешний морфологический анализ — лишь шаг на пути к более глубокому функционально-динамическому исследованию.