Границы ландшафта

Еще на заре ландшафтоведения Л. С. Берг говорил, что ландшафты разделяются естественными границами. Этим он хотел подчеркнуть, что границы ландшафта объективны, они существуют в самой природе и не должны проводиться произвольно, или субъективно. На практике, однако, ландшафтоведы нередко сталкивались с трудностями при выявлении пространственных рубежей. Оживленная дискуссия по этому вопросу возникла в начале 50-х годов, когда некоторые географы провозгласили идею линейности (резкости) всех ландшафтных границ. Большинство географов с этой точкой зрения не согласилось, ссылаясь на практический опыт, из которого известно, что в реальной действительности чаще приходится иметь дело с более или менее размытыми переходами между различными ландшафтами (как и между его морфологическими подразделениями) . Линейные границы отвечали бы концепции дискретности геосистем, но, как мы знаем, в ландшафтной сфере дискретность диалектически сочетается с континуальностью, и проблема границ не может решаться простым проведением резких линий. Как правило, границы ландшафтов в пространстве представляют собой переходные полосы различной ширины. Прежде всего следует подчеркнуть, что границы ландшафтов имеют разное происхождение и не могут быть объяснены действием

какого-либо одного «ведущего» фактора. Поскольку ландшафтная дифференциация обусловлена зональными и азональными (в широком смысле слова) факторами, эти же факторы в конечном счете обусловливают и пространственные границы ландшафтов. Зональные, а также секторные различия находят свое первичное выражение в климате, а азональные — в твердом фундаменте ландшафта, поэтому указанные компоненты непосредственно «ответственны» за ландшафтные рубежи. Конкретными причинами смены ландшафтов в пространстве могут быть постепенные зональные или секторные изменения климата, более или менее резкое изменение высоты над уровнем моря или экспозиции склона, смена морфоструктур и связанных с ними коренных или четвертичных пород (рис. 29).

Рис. 29. Границы ландшафтов Ленинградской области:

1 — орографические рубежи (структурные уступы), сопровождаемые сменой коренных пород, 2 — структурные

уступы, усложненные аккумуляцией моренного материала, имеющие вид широких скатов, 3 — орографические

границы, сопровождаемые сменой четвертичных отложений, 4 — границы, обусловленные сменой коренных

пород, но мало выраженные в рельефе, 5 — границы, обусловленные сменой четвертичных отложений и

постепенным изменением абсолютных высот, б — зональные границы, частично проведенные с учетом

орографии

Указанные причины влекут за собой изменения во всех компонентах ландшафта, так что границы ландшафтов имеют комплексный характер, они как бы складываются из многих частных границ. Но пространственные переходы у разных компонентов проявляются неодинаково. Известно, что климатические границы по своей приро-

134

де расплывчаты, почвенные и геоботанические могут быть и относительно четкими и расплывчатыми, геолого-геоморфологические чаще других бывают четкими.

Далее, следует принять во внимание, что пространственные рубежи изменчивы во времени, причем у разных компонентов степень этой изменчивости неодинакова и находится в прямой связи со степенью резкости или расплывчатости пространственных переходов.

Еще Ф. Энгельс писал, что «НагЛ апа /ах1 Ипея {абсолютно резкие разграничительные линии] несовместимы с теорией развития» . «Для такой стадии развития естествознания, — говорит далее Энгельс, — где все различия сливаются в промежуточных ступенях, все противоположности переходят друг в друга через посредство промежуточных членов, уже недостаточно старого метафического метода мышления»². Именно старый метафизический метод требовал «твердых и прочных» границ. Как говорит Энгельс, «для повседневного обихода, для научной мелкой торговли метафические категории сохраняют свое значение» . Географ в своем повседневном обиходе также вынужден прибегать к метафизическим категориям, когда он, например, изображает на карте границу между двумя ландшафтами в виде линии. Граница между смежными ландшафтами должна найти свое выражение в изменении их морфологического строения, т.е. набора морфологических единиц. По существу граница ландшафта должна складываться из границ отдельных «пограничных» урочищ, которые мы должны отнести либо к одному, либо к другому ландшафту. Однако если мы даже допустим, что границы урочищ всегда линейны (что в действительности случается очень редко), то из этого не следует, что граница ландшафта тоже будет линейной. Многие урочища имеют переходный характер и могут быть с равным основанием отнесены к обоим ландшафтам (примером могут служить водораздельные болотные массивы в тайге).

Очень часто типичные для данного ландшафта урочища не исчезают на его границе внезапно, а постепенно изреживаются в переходной полосе. Так происходит, например, с урочищами скалистых сельговых гряд на южной границе Балтийского щита (Карельский перешеек), которые к югу постепенно становятся более редкими, одновременно уменьшаясь в размерах и понижаясь. Таким образом, основываясь на изменениях морфологического строения ландшафтов как важном признаке их пространственных смен, мы также получим не линейные границы, а переходные полосы.

Граница ландшафта, следовательно, имеет определенную ширину и может практически (условно) рассматриваться как линия лишь в том случае, когда выражается в виде линии в масштабе карты. Действительная ширина ландшафтных границ варьирует в широких

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. 1961. Т. 20. С. 527.

² Там же.

³ Там же. С. 528.

пределах. Наиболее четкие границы связаны с азональными геологогеоморфологическими факторами, в особенности в тех случаях, когда выходы различных по петрографическому составу толщ образуют в рельефе четкие уступы (например, Балтийский глинт, чинки Устюрта). Достаточно отчетливые ландшафтные рубежи бывают связаны со сменой контрастных горных пород, если даже эта смена слабо выражена в рельефе. Менее определенны границы, связанные с постепенной сменой четвертичных пород, площади распространения которых языками, фестонами и отдельными пятнами заходят одна в другую (см. рис. 29).

Поскольку азональные факторы характеризуются более частой изменчивостью в пространстве, чем зональные, большинство ландшафтных границ имеет азональное происхождение. Но многие границы обусловлены зональными факторами. На обширных и однообразных по рельефу равнинах они создают наиболее расплывчатые ландшафтные переходы. В ряде случаев зональный рубеж накладывается на азональный и в этом случае образуются достаточно четкие ландшафтные границы. Таковы, например, многие участки границ между подтаежными и лесостепными ландшафтами на Русской равнине (например, на стыке Приволжской возвышенности и левобережной низменности, к которому приурочено русло Волги).

Следует подчеркнуть, что даже, казалось бы, самые четкие ландшафтные границы имеют сложный характер в силу уже отмеченного известного несовпадения рубежей отдельных компонентов. Так, ландшафты Онего-Валдайской гряды на западе отделяются довольно четкой орографической границей от прилегающих низменностей. Но геологическая граница («карбоновый глинт») расположена восточнее, так как погребена под моренной толщей, а климатическая граница, если ее проводить по осадкам, должна располагаться западнее орографической, ибо предвосхождение воздушных масс начинается еще на некотором расстоянии от орографического барьера. Последний принимается в качестве ландшафтного рубежа, поскольку фиксируется легче всего, а кроме того, имеет наиболее существенное значение для большинства компонентов.

Ландшафт — трехмерное тело, следовательно, у него должны быть внешние (вертикальные) границы в литосфере и тропосфере. Существует представление, согласно которому каждой таксономической единице геосистем соответствует определенный слой в географической оболочке, т.е. чем выше ранг геосистемы, тем больше ее вертикальная мощность. По В. Б. Сочаве, вертикальная мощность фации — 0,02 — 0,05 км, ландшафта — 1,5 — 2,0, ландшафтной провинции — 3,0 — 5,0, а широтного пояса — 8 — 17 км. Но подобное, чисто теоретическое суждение эмпирически трудно доказать. Пределы ландшафта в атмосфере следует искать, очевидно, там, где влияние данного ландшафта на атмосферные процессы исчезает и горизонтальные (латеральные) климатические различия между ландшафтами сглаживаются. К. Н. Дьяконов установил, что в усло-136

виях антициклональной погоды межфациальные различия в температуре воздуха в тундре сглаживаются уже на высоте 2 м, а в березовом криволесье — 4 — 5м; границы урочищ по тому же признаку проходят на высоте 7 — 9 м. Но эти выводы построены лишь на одном климатологическом показателе, по разовым наблюдениям при одной синоптической ситуации, в условиях одного из сезонов года. Для ландшафтов пока нет даже подобных отрывочных данных.

В силу подвижности воздушной среды пределы влияния данной геосистемы, если бы мы и могли их установить в какой-то определенный момент, уже в следующий момент изменятся. Неопределенность верхних границ ландшафта усугубляется тем, что свойства воздуха над тем или иным ландшафтом обусловлены не только и не столько его непосредственным воздействием, сколько внешним влиянием. К этому следует добавить, что многие атмосферные явления (например, облачность, осадки) независимо от того, на какой высоте они происходят, характеризуют не только ландшафт, но и ландшафтные зоны, провинции и даже морфологические подразделения ландшафта. Поэтому теоретическое допущение о том, что с увеличением таксономического значения геосистемы возрастает ее верхний предел в атмосфере, едва ли имеет большой практический смысл, и поиски верхних границ ландшафта вряд ли следует считать актуальной задачей. Между рангом геосистемы и ее нижними границами, по-видимому, не всегда существует прямая связь. Высшие азональные регионы, такие, как физико-географические страны, связанные с крупными геоструктурными подразделениями земной коры, уходят своими корнями в глубь литосферы. Но нижние пределы ландшафтных зон и подзон, существование которых определяется действием лучистой энергии Солнца, не могут опускаться так глубоко (по А. А. Григорьеву, их граница должна лежать не глубже 15 — 20 м). Логически границы ландшафта не могут располагаться ниже границы зоны и подзоны. Они определяются мощностью контактного слоя эпигеосферы (т.е. собственно ландшафтной сферы) . Нижний уровень этого слоя определяется глубиной, до которой прослеживается непосредственное взаимодействие компонентов ландшафта и наблюдаются процессы трансформации солнечной энергии, круговорот влаги, выветривание, активная геохимическая деятельность организмов, а также сезонная ритмичность процессов. Внутригодовые колебания температуры сказываются до глубины 20 — 30 м. Пределы проникновения свободного кислорода в земную кору обычно совпадают с верхним уровнем грунтовых вод. Наибольшая мощность зоны окисления составляет около 60 м (в особо трещиноватых породах — до 300 м) . Мощность коры выветривания измеряется величинами от нескольких до десятков метров (реже до 100 м и более). Основная масса живого вещества подземных частей растений, микроорганизмов, беспозвоночных сосредоточена в почве и отчасти коре выветривания, в пределах верхних дециметров. 137

Некоторые грызуны проникают на глубину 5 — 6м, дождевые черви — до 8 м. Корни растений могут проникать в материнскую породу на несколько десятков метров в глубину.

Таким образом, нижние пределы проявления важнейших процессов функционирования ландшафта сравнительно близки, хотя и не совпадают между собой. Трудно отдать предпочтение одному из многих показателей, однако порядок величины, характеризующей нижние границы ландшафтов, можно определить десятками метров, относя к ландшафтам зону гипергенеза. Практически нет оснований искать особые критерии для установления нижних рубежей фаций и урочищ — по существу они также, если не в большей мере, укладываются в указанные пределы. Однако границы ландшафта в литосфере не могут быть резкими. Горные породы, не измененные процессами выветривания и почвообразования, служат фундаментом ландшафта и постепенно вовлекаются в круговорот веществ. Изучая происхождение ландшафта, его структуру и функционирование, мы не можем абстрагироваться от его фундамента. Поэтому верхнюю толщу пород, подстилающую активный контактный слой литосферы, можно рассматривать как переходный горизонт или как внешний ярус ландшафта, в пределах которого его нижние пределы постепенно сходят на нет.

По существу аналогичным образом решается вопрос о верхней границе ландшафта. К ландшафтам бесспорно относится приземный слой тропосферы — до 30 — 50 м, а иногда и более над земной поверхностью, пронизанный надземными частями растительного покрова, включая слой в 10 м и более над его поверхностью, где сказывается влияние растительности на движение воздуха, осуществляется перенос пыльцы и диаспор, а многие насекомые проводят большую часть жизни. Влияние ландшафта можно различать до каких-то высот даже в свободной атмосфере, но здесь границы ландшафта становятся крайне расплывчатыми, и можно лишь условно говорить о переходном, или внешнем, верхнем ярусе ландшафта.