Некоторые дискуссионные подходы к анализу человеческого воздействия на ландшафты

Географы пытаются проникнуть в механизм техногенных нарушений геосистем и установить его географические закономерности. Но в имеющихся по этим проблемам суждениях еще много спорного и нерешенного.

До сих пор не вполне изжиты пафос «преобразования природы» и пренебрежительное отношение к объективным природным законам (известное в литературе как «географический нигилизм») . Встречаются безосновательные утверждения, будто антропогенная деятельность по своим масштабам уже сравнялась с природными процессами, а в ряде случаев даже превзошла их. А отсюда делается вывод, что теперь географическая оболочка приобрела «природно-общественный характер» и природные системы стали функционировать и развиваться по социальным законам.

В этих утверждениях многое представляется ошибочным. Прежде всего здесь преувеличена роль техногенного «вклада» в природные процессы. Так, на техногенную составляющую приходится примерно 1% от естественного глобального влагооборота, а что касается других процессов, то там соответствующая доля еще ниже. Например, величина техногенного тепла, поступающего в географическую оболочку, составляет тысячные доли процента по отношению к поступлению солнечного тепла. Конечно, эти цифры не дают оснований для самоуспокоенности, поскольку в будущем они могут возрасти, а в настоящее время в отдельных локальных ситуациях уже приблизились к критическим значениям. Но в любом случае было бы философской ошибкой считать, что природа стала развиваться по общественным законам.

Общественные законы присущи высшей, социальной форме движения; в соответствии с общественными законами происходит классовая борьба, вступают в противоречия производительные силы и производственные отношения, совершаются социальные революции, сменяются общественные формации. Нелепо приписывать такие процессы природным системам, будь то системы неизмененные или измененные человеком. Общественные законы руководят поведением людей, но не геосистем. Все вещества, материалы, процессы техногенного происхождения подчинены тем же природным (физическим,

' См.: Исаченко А. Г. Прикладное ландшафтоведение. Л., 1976. С. 150; Исаченко А. Г. Методы прикладных ландшафтных исследований. Л., 1980. С. 222.

320

химическим, биологическим) законам, что и их естественные аналоги. Производственные выбросы вовлекаются во всеобщий круговорот веществ, мигрируют, вступают в реакции, аккумулируются; антропогенная эрозия подчинена законам механики; домашние животные и культурные растения живут также отнюдь не по общественным законам.

Конструктивному подходу к познанию антропогенных и техногенных трансформаций в природных комплексах вряд ли способствует антропоцентрический взгляд на природу вообще и на геосистемы в частности. Согласно этому взгляду, существует суперсистема «природа-общество», в которой природа — подчиненный блок, выступающий не как объективная реальность, заслуживающая самостоятельного изучения, а как «средство удовлетворения многосторонних потребностей общества». Некоторые авторы утверждают, что теперь ландшафт как бы перестал быть самим собой и «превратился» в предмет и средство труда или в экосистему человека, в которой человек — «хозяин», а все остальное представляет интерес постольку, поскольку служит ему на потребу.

Мы уже приводили слова Ф. Энгельса о том, что суть господства человека над природой состоит в умении познавать ее законы и правильно их применять. «Господство над природой, проявляющее себя в практике человечества, — писал В. И. Ленин, — есть результат объективно-верного отражения в голове человека явлений и процессов природы...» . Исторический опыт человечества доказывает, что чем выше уровень развития производства и чем глубже оно вторгается в природный комплекс, тем лучше нужно знать его естественные «механизмы», тем полнее надо учитывать действующие в нем объективно, независимо от нас природные закономерности.

За последние годы интерес ландшафтоведов к человеческому воздействию на ландшафты существенно усилился. Впечатление о растущей технической мощи человека оказало свое гипнотическое влияние на представления в этой области. Существует мнение, что подавляющее большинство современных ландшафтов — антропогенные, т.е. буквально — созданные человеком, или «рукотворные» .

Согласно Ф. Н. Милькову, достаточно изменить любой компонент, например почвы или животный мир, чтобы ландшафт «автоматически и незамедлительно» превратился в антропогенный. Уровень сложности (таксономический ранг) при этом не имеет значения, антропогенными стали в равной степени не только фации или урочища, но и целые зоны. Этот автор различает несколько классов антропогенных ландшафтов:

сельскохозяйственные, селитебные (включая малоэтажные и многоэтажные), промышленные, водные, лесокультурные, дорожные и др. К антропогенным ландшафтам он относит курганы, старые оборонительные земляные валы, скотопрогоны,

¹ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 198.

² См.: Милъков Ф. Н. Человек н ландшафты. М., 1973. С. 224; Милъков Ф. Н. Рукотворные ландшафты. М., 1978. С. 86.

321

вырубки, скопления камней, возникшие при очистке полей от валунов, и т.п. В литературе среди антропогенных ландшафтов упоминаются плантации розы, шалфея и лаванды, «рисовые ландшафты», «чайные ландшафты» и т.п.

У каждого объекта должно быть свое пространство выявления, но у антропогенных ландшафтов, по-видимому, такового нет; они как бы безразмерны, и минимальные их размеры ничем не ограничены. Антропогенным ландшафтом логично считать, например, телеграфный столб (у одного автора в качестве примера приводится триангуляционный знак).

Как известно, понятие «ландшафт» (независимо от того, понимать ли его в общем или строго таксономическом значении) предполагает идею комплекса, включающего некоторые обязательные (облигатные) компоненты, такие, как климат, твердый фундамент и другие, притом не в виде случайного набора, а в их взаимной обусловленности. Ландшафт нельзя именовать по одному компоненту, например «эрозионный» (это говорит лишь о рельефе), «еловый» или «черноземный». Впрочем «еловый» или «черноземный» косвенно все же говорит о чем-то большем, нежели только о почве или растительности. Но о чем с ландшафтно-географической точки зрения говорит «малоэтажный» или «рисовый»? Антропогенные ландшафты в указанном смысле никак не привязаны к природной основе ландшафта, оторваны от нее, существуют как бы сами по себе, как будто природная основа перестала существовать или потеряла свое значение '.

По существу то, что называется антропогенным ландшафтом, это лишь различные проявления человеческой деятельности в ландшафте, которые подразделяются на две группы: 1) типы использования земель, или угодья (пашни и плантации — с рисом, лавандой и чем угодно, пастбища, сады и т.п.) и 2) инженерные сооружения и их комплексы (мало- и многоэтажные здания или целые кварталы и города, дороги, древние оборонительные валы и пр.) . От того, что к каждому из них мы прибавим слово «ландшафт», т.е. переименуем населенные пункты в селитебные ландшафты, или, скажем, поле гороха в гороховый ландшафт, ни наука, ни практика ничего не выиграют.

Не на пользу идут и предложения отказаться от общепринятых научных названий ландшафтных зон (лесостепь, степь, зона муссонных тропических лесов и т.п.) и отныне считать степную зону полевой, лесотундровую — пастбищной, южную часть лесной зонылесопольной и т.д. Предлагают передать изучение природных зон палеогеографии, как будто в зоне муссонных тропиков из-за сильной вырубки лесов прекратилась муссонная циркуляция атмосферы, изменился поток солнечной радиации, исчез характерный режим

' Понятие «антропогенное ландшафтоведение» (как противоположность «природному ландшафтоведению») крайне неудачно с семантической стороны: буквально оно означает «ландшафтоведенне, созданное человеком».

322

увлажнения или стерлись с лица земли горные хребты с их высотными поясами. В степи вместе с распашкой вовсе не исчезли те зональные факторы, которые обусловливают все тот же степной климат или наличие черноземов, наконец, в этой «полевой» зоне почему-то возделывают пшеницу и подсолнух, а не чайный куст и кокосовую пальму.

В «антропогенном ландшафтоведении» часто дело не идет дальше констатации внешних проявлений человеческой деятельности в ландшафте. Это направление не дает ответа на многие принципиальные вопросы, например: может ли человек создать новый ландшафт (в буквальном, точном смысле слова, без подмены ландшафта угодьями или постройками) и достаточно ли для,этого изменить любой его компонент? в какой степени характер техногенных трансформаций геосистемы зависит от ее ранга и типа? каково действительное место антропогенных и техногенных новообразований в ландшафте: являются ли они чем-то внешним, посторонним для ландшафта или же могут рассматриваться как его компоненты или элементы, представляют ли самостоятельные системы или образуют систему нового типа вместе с природной основой и насколько они устойчивы? как человек изменяет структуру и функции ландшафта, насколько эти изменения обратимы или необратимы? каким динамическим сменам подвергается ландшафт в результате человеческого воздействия? как классифицировать ландшафты, испытавшие или подвергающиеся антропогенному и техногенному воздействию?

Не на все эти вопросы сейчас можно дать исчерпывающие ответы, но вероятно надо начинать с анализа результатов человеческого вмешательства во внутренний «механизм» геосистем.