Культурные ландшафты и Всемирное наследие

Формализация понятия «культурный ландшафт как объект Всемирного на­следия» произошла на 16-й сессии Комитета по Всемирному наследию в 1992 г., когда это понятие было включено как отдельная дефиниция в систему подраз­делений культурного наследия и получило разъяснение в Руководящих указа­ниях ЮНЕСКО по применению Конвенции о Всемирном наследии (Operational Guidelines for the Implementation of the World Heritage Convention, UNESCO). Названный документ является основным документом, регулирующим приме­нение Конвенции о Всемирном наследии, он периодически дополняется и уточ­няется, обеспечивая согласованность подходов к выявлению, представлению и

Список участков Всемирного насле­дия, представляющий 129 стран, на июль 2003 г. составлял 754 единицы, из которых 582 относились к культурному наследию, 149 — к природному, 23 — к смешанной

Церковь Покрова на Нерли — яркий пример гармонии архитектурной формы и ландшафта. Объект Всемирного наследия в составе номинации «Белокаменные памятники Владимира и Суздаля» (фото М. Кулешовой)

18

Методология изучения культурных ландшафтов

с Литвой) культурные ландшафты представляет Куршская коса (номинация 2000 г.). Однако категория «культурный ландшафт» в неявной форме, в качест­ве идеи и концепции, присутствует в гораздо большем числе объектов Всемир­ного наследия, чем формально зарегистрированное их количество, и имеет ос­нование в скором времени повлиять на процентное соотношение между суще­ствующими категориями. Прогноз развития системы Всемирного наследия мог бы дать анализ tentative lists — предварительных списков объектов от стран-заявителей.

В частности, скандинавские страны опубликовали обширную информа­цию по существующим и рекомендуемым к включению во Всемирное наследие объектам (Nordic World Heritage, 1996), которая позволяет судить о наметив­шихся в Скандинавии тенденциях в отношении к культурному ландшафту. На 1995 г. в Скандинавии существовало 15 объектов Всемирного наследия, из кото­рых один был отнесён к культурному ландшафту и ни одного — к природному наследию; 14 объектов проходили процедуры рассмотрения, в том числе два — по категории «культурный ландшафт» и один — как комплексный природно-культурный объект (mixed property); 21 объект был выявлен специаль­ной экспертной группой для включения во Всемирное наследие, в том числе де­вять перспективных культурных ландшафтов и столько же участков природно­го наследия. На 2002 г. номинацию прошли далеко не все из заявленных и выявленных перспективных объектов. Искомый статус получили всего лишь один объект природного наследия и один культурный ландшафт (в Швеции). Общее число номинаций возросло до двадцати четырёх.

Продолжая тему представленности культурных ландшафтов во Всемир­ном наследии, отметим также, что из 23 смешанных объектов четыре одновре­менно отнесены к категории «культурный ландшафт», а из 19 оставшихся пре­обладающее большинство по существу своему является культурными ланд­шафтами, если судить по их кратким описаниям (Brief Descriptions: Sites Inscribed on the World Heritage List, 2002). В основном они были включены в Список Всемирного наследия ещё до1992 г., то есть до формального установления категории «культурный ландшафт» (Operational Guidelines …, 1992).

Есть основания предполагать, что и среди самостоятельных групп объектов природного и культурного наследия есть немало претендентов на реноминацию в качестве культурных ландшафтов. Так, из числа российских объектов Со­ловки, значащиеся в Списке Всемирного наследия в качестве архитектурно-исторического ансамбля, в действительности являются ярким примером куль­турного ландшафта и, кроме того, представляют самостоятельную ценность как природное наследие (объект был представлен для оценки как смешанный, но прошел номинацию только как культурное наследие). Международная группа экспертов, посетившая Соловки летом 1998 г. для ознакомления с состоянием этого объекта, единодушно признала его выдающимся примером культурного ландшафта и подготовила отчёт в Комитет Всемирного наследия с рекоменда­цией провести повторную оценку. «Если Соловки — не культурный ландшафт, то что тогда культурный ландшафт?» (эксперт Kjersti Schanche, Норвегия). Ана­логичные оценки высказываются и по отношению к другому российскому объ­екту — архитектурно-этнографическому ансамблю Кижей. Из зарубежных

19

Культурный ландшафт как объект наследия

объектов в качестве примера можно назвать исторический медеплавильный центр северной Скандинавии — город Рёрос. Предлагается провести его реноминацию, то есть из категории «группа зданий/исторический город» перемес­тить в категорию «культурный ландшафт» и расширить его территорию, вклю­чив в неё прилегающие окрестности с бывшими приисками, гидротехнически­ми системами, сельскохозяйственными и лесохозяйственными угодьями (Michael Jones, 1998).

Сходные тенденции прослеживаются и в отношении объектов природного наследия. Так, самый крупный участок Всемирного природного наследия, Great Barrier Reef Marine Park (Австралия), включает важные по своему влиянию на природу социокультурные образования, в том числе рыбацкие поселения и морские порты, и должен рассматриваться, по мнению руководства парка (I. R. McPhail, 1998), с учётом ценностей культурного ландшафта (акваландшафта) в целях оптимизации управления этой территорией. Напомним, что первыми культурными ландшафтами в Списке Всемирного наследия стали в 1993 и 1994 гг. два национальных парка из Австралии и Новой Зеландии, кото­рые были реноминированы и из природных объектов переведены в природно-культурные. Из национальных парков, отнесённых ко Всемирному насле­дию по категории «культурный ландшафт», отметим также парки «Hortobagy» в Венгрии (1999 г.), «Cilento and Vallo di Diano» в Италии (1999), Куршскую косу в России и Литве (2000).

Тяготение к культурным ландшафтам обнаруживают и российские объек­ты природного наследия, включенные в Список Всемирного наследия или заяв­ленные от России (Природное наследие России, 2000.). В частности, Башкир­ский Урал, Убсунурская котловина¹, Валдайская возвышенность, националь­ный парк «Водлозерский», заявленные от России в ряду объектов природного наследия, но пока не получившие искомого статуса, не только характеризуются исключительными природными достоинствами, но интересны и своими куль­турными ландшафтами — их историко-культурная исключительность отмече­на в документах на номинацию. Эти ландшафты демонстрируют гармонию взаимоотношений человека и природы, в них поддерживаются традиционные и реликтовые виды природопользования (бортничество — Башкирский Урал), представлены разнообразные памятники материальной культуры, сохраняется традиционная духовная культура (например, тувинское горловое пение в Убсунурской котловине). Особое культурное значение отмечается ещё у одного рос­сийского объекта, заявленного в качестве потенциального объекта Всемирного природного наследия — это Зелёный пояс Фенноскандии, где ещё живы руно-певческие традиции карелов и сохраняются реликтовые очаги саамской культу­ры (Матюшкин, Кулешова, 2001).

За последние годы интерес к культурным ландшафтам как объектам номи­нации значительно возрос. Если до 1999 г. предложения о включении такого ти­па объектов в Список Всемирного наследия были единичными, то начиная с 1999 г. их число ежегодно составляет 4–7 номинаций. Кроме того, если проанализировать

¹ Убсунурская котловина включена в Список Всемирного наследия как объект природного наследия в 2003 г.

20

Методология изучения культурных ландшафтов

списки объектов культурного наследия за эти годы, можно обнару­жить гораздо большее количество «скрытых» культурных ландшафтов. Такие «скрытые» культурные ландшафты, около десятка или более ежегодно, можно идентифицировать по кратким описаниям объектов Всемирного наследия (Brief Descriptions…, 2003), в которых могут употребляться дефиниции типоло­гических разновидностей культурного ландшафта либо характер описания мо­жет свидетельствовать о близости объекта к культурному ландшафту. Кроме того, ежегодно номинируется около десятка исторических городов и историче­ских центров городов, среди которых 3–4 представляют именно городской ландшафт, причём некоторые страны (Израиль, Танзания, Филиппины) даже стали употреблять в их отношении специальные термины — «townscape» или «urban landscape».

На 2003 г. двадцать четыре страны представляли тридцать один культур­ный ландшафт в Списке Всемирного наследия. Из них три культурных ланд­шафта были заявлены как международные от трех пар стран. Наиболее «удач­ливыми» оказались Австрия, Франция, Венгрия и Италия, имеющие уже по три объекта, отнесённых к категории культурных ландшафтов. Это свидетельству­ет о подготовленности национального законодательства и государственных ор­ганов управления к выявлению и охране культурных ландшафтов. Опре­делённые намерения оказаться в лидерах по числу номинаций демонстрируют Англия, Германия, Испания, Румыния. Первые три из них имеют пока по одному - два номинированных культурных ландшафта, Румыния их пока не имеет, но в списках объектов культурного наследия всех этих стран содержатся группы «скрытых» культурных ландшафтов, причем этот термин часто фигурирует в кратких описаниях объектов и в названиях номинаций. Не имеют культурных ландшафтов в ряду объектов Всемирного наследия и не обнаруживают намере­ний их номинировать такие страны, как США, Канада, Индия, Мексика, Япо­ния. В Китае, который относится к числу лидеров по количеству объектов куль­турного наследия, культурные ландшафты присутствуют в Списке Всемирного наследия в «скрытом» виде, но сам термин пока не употребляется.

Таким образом, концепция культурного ландшафта обладает очень боль­шими потенциальными возможностями. Её применение позволяет решить проблему качественной гармонизации состава объектов Всемирного наследия.