Крестьянский ландшафт Кенозерья как центрическая полизональная структура

В результате ряда обследований культурных ландшафтов, проводившихся Институтом Наследия совместно с сотрудниками Кенозерского национального парка в 1999–2001 гг., были осуществлены их идентификация, дифференциа- ция, и даны рекомендации по их сохранению в качестве объектов наследия, че- му посвящены отдельные разделы этого издания. Проведение ландшафтного описания нескольких модельных деревень в рамках составления их истори- ко-архитектурных опорных планов (опорные планы выполнены И. Г. Семёно- вой) позволило более пристально исследовать индивидуальную структуру культурно-ландшафтного комплекса.

П ринципиальная модель культурного ландшафта Кенозерья

258

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

зона — мозаичное чередование полян и лесов. Зона имеет радиально-лучевую структуру. Поляны и луга сосредоточены вдоль основных дорог, соединяющих поселения либо уводящих к дальним озёрам с рыболовными и охотничьими угодьями. Лесо-луговые угодья сменяются лесными и озёрно-лесными промы- словыми угодьями. Периферийная зона лесов, болот и малых озёр — обяза- тельная составляющая культурного ландшафта.

Зона акваториальная — у деревень Кенозерья, стоящих на одном водо- ёме,— общая. Тем не менее, определённые секторы Кенозера и Лёкшмозера тя- готеют к определённым расселенческим кустам, в особенности в лахтах на Ке- нозере — глубоко вдающихся в сушу заливах, рисунок которых подчиняется сетке тектонических разломов. Акваториальная зона культурного ландшафта, непосредственно примыкающая к деревне, включает различные по хозяйствен- ной и планировочной роли участки. Это и рыболовные угодья, и водные пути сообщения. К акваториальной зоне на Кенозере относятся и островные кладби- ща, используемые определёнными группами деревень. Островной тип захоро- нений и архаичные его формы достаточно характерны для Кенозера. Сохраня- ется обрядовость проводов усопшего в последний путь и архаичные способы захоронения, когда под гроб в могилу настилается пол, а сверху сооружается по- толок. Акватория озера пространственно разъединяет, но визуально объединя- ет различные кусты деревень. В прошлом существовали и звуковые связи — ко- локольные звоны в дни часовенных праздников, в эти дни жители соседних де- ревень собирались вместе.

Поселения сохраняют традиционную планировку, застройку, структуру и даже художественный декор (резьба по дереву и раскраска) жилищ. Формирова- нию архитектурно-пространственной среды северорусских поселений и, в част- ности, кенозерских деревень, посвящена фундаментальная работа Ю. А. Ушако- ва (1982). Тем не менее, проведённое обследование позволило выявить новые особенности их организации и уточнить некоторые ранее сделанные обобщения.

Если деревни образуют расселенческий куст, между ними, как правило, су- ществуют хорошие коммуникационные связи и визуальная «перекличка», то естьвКенозерьеонивизуальнодоступныдругдругусосновныхвысотныхдоми- нант. Между расселенческими кустами также наличествуют визуальные связи благодаря поозёрному типу размещения и отнесённости к склоновым поверхно- стям, когда планировка деревни развёрнута по вертикали: от приозёрных террас вверх по угору. По угорам расположена преобладающая часть деревень, что осо- бенно отчётливо просматривается на Кенозере. Благодаря сетке тектонических разломов, на которую попадает этот водоём, и деятельности ледника, конфигу- рация озера весьма сложна и причудлива. Оно членится многочисленными ост- ровами и полуостровами, имеет множество далеко вдающихся в сушу лахт, его береговая линия чрезвычайно изрезана. Тем не менее, деревни размещены таким образом, что имеют максимально возможный внешний обзор, а их сакральные центры — часовни и «святые» рощи — нередко выполняют роль визуальных до- минант на дальних берегах и маркируют собой места размещения поселений.

Немногие деревни на Кенозере занимают относительно низкие и плоские местоположения — аккумулятивные мысы-наволоки (например Тырнаволок, Видягино, Погост), приустьевые острова и полуострова (Пормское, Тамбичлах-

259

Культурный ландшафт как объект наследия

та). Их положение соответствует гидроморфным узловым структурам природ- ного каркаса территории.

Лёкшмозеро, в отличие от Кенозера, имеет довольно обширные и не высокие приозёрные террасы, на которых разместились три лёкшмозерских расселенче- ских куста. Из-за невыразительного рельефа их силуэты с озера слабо вычленя- ются, хотя правильная форма озёрной котловины обеспечивает визуальную дос- тупность между этими группами поселений. Единственными планировочными акцентами, формирующими силуэт поселений, здесь служили храмы, из кото- рых сохранилось два (в д. Морщихинской и Казариновской).

Размер деревень относительно невелик — в среднем 20–25 домов (до сере- дины прошлого века их число составляло 40–60), причём число круглогодично обитающих в них жителей исчисляется на сегодня единицами. Планировка де- ревень достаточно компактная и подчиняется конфигурации береговой линии, рельефу и географической экспозиции. В планировке преобладают линейные формы с ориентацией на водоём и южную экспозицию. Под линейными фор- мами здесь подразумеваются не геометрически прямые линии, а линии, подчи- няющиеся гипсометрии рельефа или контуру берега. В большинстве случаев есть одна основная планировочная ось, формирующая основную линию за- стройки. За её пределами застройка разрежена и достаточно свободна. Общая композиция всегда живописна и нередко производит впечатление свободной застройки из-за почти полного отсутствия прямолинейных осей. Одна из градостроительных особенностей — мобильность деревенских домов, которые не только периодически перебирали, меняли их внутреннюю планировку, но и перемещали в другие места. Особенно активизировался этот процесс в связи с укрупнением центральных и запустением периферийных деревень — не толь- ко люди, но и дома стали переезжать. Одновременно в периферийных деревнях освободилось пространство и произошли внутренние перемещения. Таким об- разом, возраст дома далеко не всегда совпадает со временем его нахождения в конкретном месте — у домов бывают сложные «биографии».

260

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

По представлениям местного сообщества, основные или боковые фасады домов должны быть ориентированы на сакральный центр — церковь или ча- совню. Такая зависимость действительно прослеживается, но она, по нашим на- блюдениям, имеет вторичное происхождение. Деревня разворачивается фасада- ми домов прежде всего на юг и восток, реже — на юго-запад, никогда — на се- вер. Часовня или храм могут быть поставлены с учётом этого обстоятельства, то есть южнее основного пятна застройки, но жёсткой зависимости в их взаимо- размещении нет. Например, в д. Погост (Ряпусовский берег) Сретенская цер- ковь стоит вверх по склону восточнее основной застройки, а фасады домов ори- ентированы на юг и запад (озеро). Аналогичная планировочная ситуация на- блюдается с часовней Косьмы и Дамиана в д. Карпово. В д. Косицыно часовня св. Анастасии поставлена с северного края деревни — то есть совсем не с фасад- ной стороны. В подобных ситуациях, тем не менее, этика отношений с сакраль- ным объектом поддерживается путём размещения его в иных «достойных» в планировочном отношении местах — это может быть доминирующая высота (д. Погост) или замыкание (завершение) основной планировочной оси деревни (д. Косицыно). Кенозерские жители утверждают, что часовни обычно ставятся на краю деревни или даже за пределами застройки — это подтверждается и ре- зультатами обследования. Положение часовни редко совпадает с планировоч- ным центром. Обычно она находится на окраине деревни. Что касается храмов, то они также стоят с краю, но обязательно имеют обширный визуальный бас- сейн на сторону основного водоёма и центрируют окружающее пространство, будучи расположены на наиболее значимых по рельефу и планировке местах.

261

Культурный ландшафт как объект наследия

Ориентация храма или часовни относительно деревни может быть различной, они могут располагаться с любой стороны света без особых предпочтений. Но деревня разрастается, и дома обступают часовню или храм (часовни Иоанна Бо- гослова в Зихново, Фрола и Лавра в Семёново, Никольская в Усть-Поче), кото- рые таким образом с течением времени становятся не только сакральным цент- ром и/или высотной доминантой, но и планировочно-функциональным цент- ром, где проводятся праздники, гуляния, ярмарки, сходы.

На облике культурного ландшафта отразились и особенности традицион- ного природопользования. До конца 1940-х годов здесь применялась архаичная система подсечно-огневого земледелия. Впоследствии рубить лес под поляны местному населению запретили. Значит, площадь и конфигурация сельскохо- зяйственных земель до середины прошлого века были подвержены флуктуаци- ям — отдельные участки то освобождались из-под леса, то вновь зарастали. Это увеличивало мозаику ландшафта за счёт наличия серии сукцессионных произ- водных биоценозов. Кроме того, здесь традиционно существовали общинные поля и частные поляны, что определило мозаичную структуру ландшафта, ко- торая сохранилась до настоящего времени. Колхозный строй изменил отноше- ния собственности, но не повлиял на пропорции исторического ландшафта. Именно исторические общинные поля образуют плотное кольцо открытых угодий вокруг деревни. Это зона наиболее ценных ухоженных земель, иона бы- ла достаточно стабильной. Личные угодья — поляны — размещались дальше, и их затейливый рисунок позволяет выявить лесо-полевую зону культурного ландшафта. Устойчиво различаемые местным населением до настоящего вре- мени топосы — поля и поляны — позволяют проникнуть в историю культур- ного ландшафта Кенозерья. Лесо-полевая зона должна была отличаться наи- большей подвижностью, поскольку «жизнь» поляны зависела от намерений и возможностей отдельной семьи, а не деревенского сообщества. Сегодня значи- тельная их часть, бывшие пашни и пожни, возвращается к исходному состоя- нию — зарастает лесом (ольшаниками и березняками).

Переход от деревни как жилого и застроенного места с селитебными, сак- ральными и хозяйственными функциями к окружающим угодьям с преимуще- ственно хозяйственными и локально сакральными функциями, а затем к даль- ним угодьям с преимущественно лесохозяйственными и локально сельскохозяй- ственными функциями достаточно постепенен, имеет диффузный характер. Постепенно изменяется соотношение между полем и лесом в пользу последнего. В то же время границы деревни как населённого пункта достаточно чётко фикси- руются на местности. Результаты экспедиционных обследований показывают, что границы поселений, как правило, совпадают с большими и малыми природ- ными рубежами — берегами водоёмов, водотоками, сырыми логами и распадка- ми, уступами рельефа, лесными опушками. Что касается лесных опушек, то этот рубеж вторичный и имеет природно-культурный генезис, но он коррелирует с природными градиентами, например с изменением почвенно-грунтовых усло- вий, особенностей морфоструктуры рельефа, гидрологических и гидрогеологи- ческих показателей. Если нет однозначно чёткой границы в каком-то секторе, то она маркируется местными жителями, устанавливающими изгородь. Основное и прямое назначение изгороди — препятствовать нежелательным перемещениям

262

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

Лесная поляна у д. Спицыно (фото М. Кулешовой)

В социокультурном аспекте территория деревни имеет наиболее сложную структуру, здесь наиболее заметно проявляются полифункциональность, полицентричность, иерархическая упорядоченность культурного ландшафта. Объекты и структуры, возникавшие в силу прагматической целесообразности, впоследствии получали семантическое наполнение и объяснение. Система ду- ховных регламентов упорядочивала материальное жизненное пространство, развитие которого, в свою очередь, требовало интерпретации, осмысления, оценки в рамках принятой духовной культуры и традиции. Особое значение имело пограничье деревни. То, что находилось на её порубежье, несло, поми- мо своих прямых функций, дополнительную семантическую нагрузку, связан- ную с пограничным положением. При выходах и входах в деревню нередко стоят часовни и кресты, сакральные функции которых довольно разнообраз- ны, но в планировочном отношении они имеют порубежное назначение, а в символически-знаковом — охраны входов на основных планировочных осях, по которым происходит наиболее интенсивный вещественно-энергетический обмен с внешним миром.

На краю деревни или за её пределами стояли мельницы и кузницы, которые сохранились в единичных экземплярах и в полуразрушенном виде, поскольку их утилитарные функции на сегодня исчерпаны. В народном сознании эти объ- екты имели не только хозяйственную, но и определённого рода сакральную, «хтоническую» окраску, может быть, из-за их прагматически предопределённо- го положения в краевой, маргинальной зоне. Мельницы ставились на ручьях и речках, которые нередко служили границей деревни (например, водяные мель- ницы в Зихново, где одна из них сохранилась в нерабочем состоянии, в Горба- чихе, в Росляково; в Матёре сохранился мельничный камень, в Фёдоров- ской — тоже). Размещались мельницы и на некотором удалении от деревень, на удобных водотоках — у истока и близ устья р. Порженки (на месте верхней мельницы сохранились мельничные камни и запруда), в устье и среднем тече- нии (при впадении Коргручья)р. Виленкии на многих иных водотоках, форми-

263

Культурный ландшафт как объект наследия

Сельскохозяйственные угодья вокруг деревни, составляющие основную площадь культурного ландшафта, членятся на ближние (зона полей) и дальние (лесо-полевая зона, или зона полян). Переход между ними визуально постепе- нен, но он может быть зафиксирован в количественных показателях — в изме- нении пропорции между открытыми и лесными угодьями, в изменении плот- ности суммарной длины линии опушек на единицу площади, в изменении воз- растных и породных характеристик древостоев. Определённые закономерности должны были существовать и в характере пространственного распределения основных выращиваемых культур, однако в современном ландшафте они не просматриваются, поскольку распашка земель либо не производится, либо про- изводится ограниченно и только для выращивания кормовых трав. Между тем, до середины XX века здесь высевали рожь, ячмень, овёс, пшеницу, лён, горох, коноплю, высаживали картофель, капусту, репу. Выращивание льна прекрати- лось лишь в 50-е годы. Надо отметить, что эта культура, в силу её колористиче- ских особенностей, придавала ландшафту особую выразительность. Лён сеяли в первые годы после вырубки леса, под эту культуру отводились не лучшие зем- ли. Наиболее плодородные поля занимали под зерновые — овёс, ячмень, пше- ницу, рожь. У овсяных полей часто кормились медведи.

В ближней, прилегающей к деревне зоне ведущая роль в формировании культурного ландшафта принадлежала земледельцу и пастуху. Поля и пожни здесь чередуются с перелесками и мелколесьями, но первые преобладают или равноценны по площади вторым. Поля и пожни отличаются крупными и ок- руглыми контурами, лески и перелески — мелкоконтурностью, причудливо- стью очертаний, множественностью линейных форм, поскольку в их распреде- лении большое значение имеет рельеф. Это зона исторического общинного

264

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

земледелия, плотным кольцом опоясывающая деревню. Смежные с деревней участки межевались под огороды, а теперь они стали использоваться также для выпаса скота и сенокошения, поскольку распашка земель прекратилась. Инте- ресная деталь этой зоны — её обособление изгородью как от селитебной части (зоны застройки), так и с внешней стороны — от зоны полян и лесов. Именно тут, у внешней границы, нередко расположены «святые» рощи с часовнями. Из- городи сохранились фрагментарно и не образуют сплошного кольца, тем не ме- нее, их фрагменты с очевидностью указывают на закономерности пространст- венной дифференциации сложившейся системы землепользования. В границы зоны общинного земледелия попадают также и участки леса, которые когда-то были пожнями или полями,— например, в деревне Зихново изгородь вокруг деревни идёт по сосновому бору, выросшему на оставленных полях (по свиде- тельству местных жителей).

В настоящее время кенозерские земли не распахиваются, и бывшие пашни используются как покосы и выпасы, мало чем отличаясь от сложившихся луго- вых биоценозов, а многие луговые экосистемы эволюционируют в сторону лес- ных. Если же сравнить существующие схемы землепользования с положением земельных выделов в рельефе, то обращает на себя внимание, что бывшие поля и поляны соответствуют, главным образом, выпуклым обширным склонам и вершинам невысоких холмов, а луга — крутосклонам, ложбинам, западинам, низменным и околоводным участкам. Именно эти участки, если они выпадают из традиционного использования, в первую очередь зарастают кустарниками и мелколесьем — ивой, ольхой, осиной, берёзой, рябиной. Процессы вторичного облесения отмечаются по закраинам лугов, вдоль опушек, по сырым западинам, на заброшенных полянах. В недавнем прошлом крупные поляны распахива- лись, малые использовались под сенокосы, по ближним лескам пасли скот.

Что касается уже сложившихся лесных сообществ, то они тяготеют к анало- гичным местоположениям (биотопам) — крутым приозёрным склонам, доли- нам ручьёв, но также занимают и холмы, и низкие пологие склоны, и равнин- ные участки. Многие из них — бывшие поля, о чем свидетельствуют терра- сированные склоны холмов (д. Видягино) и следы обваловки бывших полей (д. Тырышкино). Процессы преобразования леса в поле или поля в лес в различ- ных социально-экономических условиях меняют свою направленность. Можно полагать, что при этом существуют устойчиво и постоянно воспроизводимые лесные участки и участки полевых угодий (локусы леса и локусы поля), конти- нуальность перехода между которыми обеспечивает целая гамма их модифика- ций и флуктуаций состояния.

В настоящее время наблюдается интенсивное зарастание полян и полей ле- сом. И в прошлые века периодически могли наблюдаться подобные процессы в результате депопуляции и упадка крестьянского хозяйства. Полоса лесков и мелколесий постоянно пульсировала. Смены поля лесом и наоборот были свой- ственны системе подсечного земледелия, которое в данном регионе было тради- ционным. Однако наблюдаемые сегодня процессы вряд ли можно отнести к простой флуктуации. Образ жизни и хозяйства перешёл в состояние реликта, а реликты всегда особенно уязвимы. По-видимому, в наименьшей степени под- вержены зарастанию и упорно поддерживаются местным сообществом поля,

265

Культурный ландшафт как объект наследия

образующие своеобразный хозяйственный каркас культурного ландшафта. В травостоях этих полей преобладают различные злаки, в ряде случаев — бобо- вые. При отсутствии должного ухода возрастает роль щучки, бодяков, лютиков, купыря, таволги, крапивы.

Поля и поляны до настоящего времени сохраняют свои названия — часто по прозвищу собственника. Топонимия полей и полян исключительно богато пред- ставлена в Кенозерье, благодаря её сохранности можно узнать об уже утраченных и поросших лесом угодьях. В зависимости от демографической ситуации пло- щадь полян расширялась или сокращалась, то есть данная зона меняла свои очер- тания, в отличие от достаточно устойчивой зоны общинного земледелия. На раз- вилках дорог, у окраин полян ставились кресты — для защиты скота и урожая. Если обратиться к карте лесов Кенозерского национального парка, то все отмеченные выше количественные параметры различий между ближними и дальними системами угодий просматриваются на карте. Так, окрестности дере- вень отличаются попородно-возрастному составу лесов. На карте фиксируются преобладающие по площади формации, поэтому реального разнообразия она не отражает, но на ней чётко видна зона с преобладанием молодых березняков, которые преимущественно и формируются на месте бывших сельскохозяйст- венных угодий. На дальних угодьях пропорции и рисунок открытого и закры- того (лесного) пространства меняются. Поля, луга, поляны имеют более слож- ную конфигурацию. В породном составе древостоев также преобладает берёза, но более старших возрастов. Была ли вся эта территория совершенно открытым пространством? Конечно, нет. Но в периоды наиболее интенсивного развития земледельческого хозяйства она была значительно более открытой, с неболь- шими лесками и перелесками, создававшими кулисы, подчеркивавшими выра- зительные линии рельефа и формировавшими систему последовательно рас- крывавшихся панорам.

266

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

образов мира дикой природы и упорядочило отношения с ним. Физический же облик периферии крестьянского культурного ландшафта определяется чисто природными зависимостями и закономерностями.

Иногда на лесных тропах можно встретить поклонный крест — кто-то по- ставил по обету, например, по случаю чудесного спасения от лесного зверя или по иному поводу. Эта зона также пульсирует — наиболее дальние тропы и до- рожки заросли, а промысловые угодья оставлены. Культурная составляющая ландшафта в этой зоне часто представлена только в виртуальной форме — в памяти местных старожилов, в их фольклоре.

Многие кенозерские деревни покинуты местными жителями, другие оби- таемы только сезонно, в летнее время. Те деревни, что обладают немногочис- ленным постоянным населением, тяготеют к двум основным расселенческим центрам Кенозерья — Вершинину и Морщихинской. Эти населённые пункты имели и имеют определённые функционально-планировочные преимущества и потому сформировали систему субцентров живого культурного ландшафта. С точки зрения ландшафтной целостности, репрезентативности и этнографи- ческой представительности, субцентры с их культурно-ландшафтными ком- плексами обладают чрезвычайно большой ценностью. В то же время многие наиболее интересные культовые памятники, образцы жилой архитектуры и планировочного устройства деревень нередко представлены в населённых пунктах, оставленных местными жителями ввиду их периферийного по отно- шению к расселенческим центрам планировочного положения. Их культур- но-ландшафтные комплексы интенсивно сокращают свою площадь и посте- пенно переходят из состояния реликта в состояние ископаемого ландшафта. Так, в лесных урочищах вблизи таких деревень можно встретить следы обва- ловки полей, террасированные склоны, забытые кладбища.

Современная экономическая ситуация в России очень сложна и не способ- ствует экономическому возрождению традиционных форм природопользова- ния, которые необходимы для поддержания и воспроизводства основных черт культурного ландшафта. Практически повсеместно идёт сокращение площади сельхозугодий и замещение их древесно-кустарниковыми растительными со- обществами, продолжается разрушение традиционной системы расселения и отмирание традиционной сети поселений. Однако на этом фоне отмечаются также и позитивные тенденции, способные в дальнейшем обеспечить обрати- мость наблюдаемых деструктивных процессов. Это усиление культурной само- идентификации, интерес к своим историческим корням и традициям, уважение и приобщение к религиозным духовным ценностям. Восстанавливаются полу- разрушенные часовни, освящаются вновь алтари осквернённых когда-то хра- мов, устанавливаются новые и сберегаются старые кресты в сакральных точках пространства. Силами жителей Кенозерья восстановлены ранее уничтоженные часовни Макария Многомилостивого в Першлахте, Александра Невского в д. Мыза, поставлена новая часовня — Ксении Петербуржской у д. Морщихин- ской, продолжается установление крестов в святых местах. Культурный ланд- шафт продолжает жить и развиваться сообразно своим внутренним законам, хотя и отличается чрезвычайной уязвимостью, как любой культурный реликт.

Проблема сохранения культурного ландшафта Кенозерья не в том, что

267

Культурный ландшафт как объект наследия

невозможно восстановить его таким, каким он был в начале ХХ века. Функцио- нальная и планировочная периферия ландшафта всегда будет претерпевать из- менения, адаптируясь к общим цивилизационным процессам. Но важно сохра- нить его ключевые структуры, формы и функции, которые определяют его индивидуальность и признанную мировым сообществом историко-культур- ную исключительность.