Монастыри

Монастыри предстают связующими звеньями большой территории, име- нуемой Кенозерьем. Они обозначают его пределы на восточной, западной и юго-западной сторонах. Кенозеры почитали как «свои» монастыри: Кенский, Макарьевский и Ошевенский (Критский, Синяговский, 2002). Ближайшим мо- настырём был Кенский (Кенская Пахомиева пустынь) (Макаров, 2002), где чти- ли «святого Антония Великого (17/30 янв.) и Пахомушку Кенского (15/28 мая)» (Анна Фёдоровна Сивцева, д. Першлахта). Монастырь стоял в 4 км от устья Ке- ны, по дороге на Конево. Его последним служителем был Михаил Иванович Ухотский. Здесь же располагалось кладбище (у стен церкви хоронили священ-

290

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

нослужителей и членов их семей, на кладбище через дорогу — простой люд; та- кое разделение типично для Кенозера). В 1930-х годах монастырь был разорён, «кирпичная церковь, белая, как лебёдушка», и белокаменная ограда — разобра- ны; ныне о монастырском хозяйстве напоминает лишь название «Коровино» (прежде там был монастырский скотный двор, а затем организован леспром- хоз). Кенский монастырь сегодня помнят лишь жители Поромского да Перш- лахты. Очевидно, он был значим для жителей западной части Кенозера и дере- вень по реке Кене. В Першлахтинской часовне до ещё недавнего времени храни- лись иконы из Кенского монастыря (часовня была разграблена).

Ошевенский монастырь (Александрово-Ошевенский монастырь, основан в 1453 г., св. Александр Ошевенский — 3 мая¹) посещался в основном жителями Ряпусовского куста. От Майлахты дорога уходила далее на Ошевенск. Ныне до- рога эта уже только просматривается, но памятна она всем. Можно даже, на ос- новании рассказов местных жителей, говорить о включённости этой дороги в пространство Кенозерья, ибо дорога была нахожена и наезжена, связывая Кено- зерье с Каргопольем хозяйственными и торговыми заботами, и, конечно, это был духовный путь — дорога паломников, которые шли по обетам и на мона- стырский праздник. Прохождение этого пути требовало соблюдения ряда обря- дов и обычаев (Щепанская, 1992). В Майлахте молились святым мученикам Ки- рику и Улите, затем для молитвы останавливались у обетного креста при выхо- де из деревни. Через километр, у края дороги, на Сотниковой пожне, благословлялись у часовни Тихвинской Божией Матери (после того, как часов- ню снесли, жителями деревни был поставлен обетный крест). Далее «по дороге будет озеро Седьбище, тут останавливаются, чаю попьют, потом до Важи идут, тут деревня — всем ночлег», потом шли до Чуреньги, по мосту (ныне разру- шен) переходили реку; здесь уже начинались Ошевенские поля и деревни, в д. Низ их встречала часовня Егория Храброго, оттуда и до монастыря рукой подать. Возвращались на следующий день (А. И. Никифорова, д. Майлахта).

Но наиболее чтимым был Макарьевский монастырь (Макарий Унжен- ский — 7 авг.), по преданию, поставленный по явленной иконе, приплывшей к мысу. К «Макарию» вели дороги отд. Спицыно, отд. Видягино, с Кенозера (По- госта), у монастыря выходили дороги с Ошевенска, Лёкшмозера и др. Для кено- зеров наиболее популярен был путь от д. Спицыно. До Спицына ехали на лод- ках. Как и по дороге в Ошевенск, путник подчинялся дорожным правилам: в Спицыно приезжали 5 августа, здесь «гостились», ночевали, 6-го отправлялись в путь; в 6 километрах по дороге «у Ляги» (так звалась пожня) стоял крест, в 10 километрах у Нотозера останавливались, чай пили, далее ещё 7 километров до монастыря, ночевали «на Макарии», в специально обустроенных «чуланчи- ках». Едва ли не каждый из старожилов Кенозера побывал у Дальнего Макария, который мыслился как самый надёжный помощник. Это отношение сохраняет- ся и поныне, хотя нет монастыря, но ещё стоит полуразрушенная церковь. По рассказам старожилов можно ещё восстановить планировку монастыря, исто- рию его запустения, память кенозеров хранит и имя последнего подвижника Макария в уже послевоенные годы — «Филюшки с Почозера», который ходил

¹ Даты указаны по новому стилю.

291

Культурный ландшафт как объект наследия

служить за дьякона, принимал «заветы», хотя от монастыря оставались уже лишь голые стены.

Больше всего рассказов о Макарии связано с выполнением «заветов». Один из «заветов» был — пройти путь босым, другой — на коленях обойти святое озерцо. Девяностолетняя А. Ф. Селуянова (д. Семёново) вспоминала: «Я девкой ходила. Так попов было! И на воду ходила. Это коней кропили, купали в озе- ре — к Макарию гоняли (коней), у которых спины болели (стёрты). По Спицыно дорога, а это своя — в Видягино через Думино. Завет есть — ноги болят и идём, пойдем да отдохнем, пойдем да отдохнем, ноги сами бегут к Макарию, завет кла- ли — на коленках вокруг озера пройти 3 километра. В Макарий — 7 июля — ко- сить начинали». Елена Максимовна Мелехова (85 лет) тоже хорошо помнит, как с «заветами» ходила к Макарию: «А ходили к Преподобному Макарию, там ведь был-от монастырь, туды ходили Богу молиться. Идёшь, если что со скотиной, полезное берёшь: шёрсточку, маслице, берешь там всего, всего — и всё несешь Макарию Преподобному, приносишь и всё это складаешь в церкву — по завету. Я вот завечала скотинку, ладила, чтобы Господь простил. Там Господь разбирает- ся — и простят. Ходила я два раза. Второй раз болела желудком, я завечалась и пошла к Макарию. Я выкупалась в озере ещё до церквы, потом пришли к Мака- рию, где церкви стоят, скипятили чайничек, сели попили, поели, потом — в церкву — Богу помолилися, потом спать ушли. Я тот раз спала в доме, никто уж не жил, а клопов много было. Нас много было. Там была бабка Глаша, так боси- ком сходила к Макарию, сапоги носила на руке. Она завечала Витьку: с ногами что-то было. И вот она сапоги сносила на руке, в ту сторону семнадцать (кило- метров), в другую — семнадцать». К. М. Нифонтова (д. Щанниково) с «заветом» по случаю заболевания дочери ходила к Макарию ещё в 1953 году.

Очень много рассказов, как «завечали» детей. «У меня дети болели, как па- ралич у девки был — недвижима, а у парня голова не держалась. Я сделала завет: поправятся — к Макарию сходить. Поправились, и свекровь водила» (Надежда Павловна Спицына, д. Спицыно). Рассказывает Александра Александровна Ка- пустина (д. Зихново): «Я после войны в 47 году пошла (к Макарию), пошла од- на, завет справлять. Я маленькая была, болела, и у отца было завечано, он завечался,

292

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

что как только на ноги взовьется, пойдет к Макарию. Мать и говорит: «У отца было завечано, так сходи к Макарию». У Спицына старичок пристал из Тарасова да старушка с Майлахты, и пошли. На середины пути хорошо идти было — народу много собралось: там со всех уголков дороги к Макарью сходят- ся, и кенозеры (идут), и поржаване, и ошевенцы. Тогда там церковь была, дома деревянны, монахов уж не было. Из Щанникова мужик болел ногами, годом раньше ходил, вокруг озера шёл на коленках».

Св. Макарий почитался и на Лёкшмозере как самый скорый и надёжный за- ступник и избавитель от всех болезней и напастей. «Ходили на Макарье целыми деревнями, верили, что, дав обет (завет) святому, и больной поправится, и ребёнок окрепнет. Обеты давали по-разному: если голова болит — вешали на икону св. Макария платок, если тело — отрез, ноги — чулки вешали» (Цехан- ская, 1998).

Таким образом, Кенский, Ошевенский и Макарьевский монастыри мы вправе включать в культурное наследие Кенозерья как крупнейшие консолиди- рующие духовные центры. Монастыри и пути, ведущие к ним, точно и подроб- но запечатлённые в памяти людей, становятся и частью культурного ландшаф- та Кенозерья.

Церкви

В системе сакральных центров Кенозерья следующий уровень представлен пятью церквями. Большинство из них являлись приходскими для куста дере- вень (исторически сложившийся тип расселения). Это: Преображенская цер- ковь (д. Погостна Кенозерском берегу), церковь Сретенья (д. Погостна Ряпу- совском берегу), церковь Егория Храброго (Порженский Погост) и более позд- няя церковь — Ильи Пророка (д. Видягино), церковь Происхождения Честных древ Животворящего Креста Господня (д. Филипповская на Почозере).

Ныне нет ни одной постоянно действующей церкви: одни стоят в руинах, другие вяло реставрируются. Но в памяти людей они остаются как знаковые по- стройки, хранящие память о временах, когда звонили колокола и престольный праздник собирал кенозеров со всех деревень. «Радостно было!» — так опреде- ляет то время одна из старейших жительниц д. Горки (близ Филипповской) Марфа Дмитриевна Богданова.

Как особо значимые в духовной жизни людей, церкви порождали и про- должают порождать вокруг себя предания и легенды.

Видягинская церковь — одна из поздних (конец XIX в.), её история обросла легендамии стала частью истории Кенозера. «В Видягине, где церковь, старики ви- дели, к месту, где церковь сейчас, икона приплыла. Старики взяли — икона Ильи Пророка. Приплыла икона к тому месту. На этом месте церковь сделали. Старики говорят, церкви уж больше 100 годов. Мужики строили» (К. М. Нифонтова). В от- личие от других церквей, Видягинская церковь выстояла в годы разрушений, по- родив легенду. «Там, знаешь, церковь Ильи Пророку (в Видягине) поставлена. Они приехали, ворочать церковь хотели, разобрать, кирпич увезти — всё ведь разрушали. Так столько вышло змея, что никто не мог к церкви подойти. А там живет змей в церкви, его частенько видят. А там, говорят, столько вышло змея, что

293

Культурный ландшафт как объект наследия

всё шевелилось. Не дали нару- шить церковь. Вот они собра- лись, строители, и уехали об- ратным путём» (Е. К. Мелехо- ва). Эту историю в деревнях знают и подтверждают все, с кем пришлось беседовать: «В Видягине сколько раз пыта- лись нарушить церковь, а не смогли. Выплыли отовсюду змеи, пришли — на паперти лежат змеи, на ступеньки улег- лись — не пройти» (А. А. Спи- цына).

Церковь Ильи Пророка в д. Видягино (фото М. Кулешовой)

Погост (Ряпусово) ны- не почти исчезла, сохранилось лишь несколько домов, прежде же была большая деревня с приходской церковью. «В Погосте церковь Сретенья, платки веша- ли — завет давали, у тебя, к примеру, болят рученьки, скажи: «Сретенье Господ- не, помоги мне»,— и вешают кто что. А когда церковь разрушали, пришли раз- бойники (все плохие люди — разбойники), схватили священника, утащили в холодное гумно и бороду жгли. Теперь от церкви и деревни уж ничего не оста- лось» (К. М. Нифонтова). «Така церковь была красивая, с двумя куполами, ко- локол какой! — 32 пуда, когда рушили — стреляли в уши — упал — так в зем- лю ушёл. (— Когда это было? — Н. В.) — До войны. Потом зерно ссыпали, по- том школу заводили» (Т. Н. Фофанова, д. Сысово). В Сысове и Майлахте рассказывают, как не задалась школа в церкви: «там детей пугало», «учиться не могли — всё кирпичи на столы летели».

Примечательно и то, что с закрытием и разрушением церквей сохранялось восприятие их как святого места. Людмила Васильевна Мелехова (д. Тырышки- но) рассказала, как её молитва у Видягинской церкви помогла дочери при родах. Таким образом, в народной памяти они остаются знаковыми святыми местами. Церковь в Ряпусове (Погост) настолько разрушена, что уже никогда не вернёт своего облика, но жители в полуразвалившемся здании обустроили скромную часовню. Это и желание противостоять разрушению, и проявление возрождаю- щейся традиции.

294

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов